Оксана, 41 год
Мне было 16, когда я забеременела. Родителям сказать боялась, но долго же все равно не спрячешься. На шестом месяце вылез живот, строгий папа вызвал моего мальчика на серьезный разговор. Хотя никакого разговора не было: он просто сказал, чтобы тот больше никогда не приближался ко мне. Или мои родители посадят его за изнасилование несовершеннолетней. Он испугался — а кто бы не испугался? — и ушел. Мы оба хотели этого ребенка. Были готовы пожениться и жить в доме его бабушки недалеко от города.
А потом родители взялись за меня. То угрожали, то уговаривали. Мама плакала и пила валидол: в консультации, когда врач предложила рожать, сказала, что у нее и так уже трое детей и четвертый в виде внука ей не нужен. Мне говорили, что я еще успею родить, что мне нужно учиться. В середине 90-х действительно было очень тяжело — и я очень боялась, что моего любимого посадят. Я была напугана, опустошена.
Делать аборт было уже поздно, отправили на преждевременные роды. Купили справку о том, что у меня пиелонефрит. Тогда все можно было купить.
Вы знаете, что такое преждевременные роды, искусственно вызванные? Околоплодные воды откачиваются, в матку заливается химический раствор, чтобы плод умер. Все как по-настоящему, со схватками, с болью, со льдом на животе. Все вживую — кроме ребенка. Моя девочка оказалась настолько сильной, что родилась живой. На приличном сроке, но недоношенной. После всего этого вытравливания! Она кричала, когда родилась.
Ее унесли, мою живую тогда дочь — а я была растоптана, унижена, выпотрошена. Я действительно любила того мальчика. Действительно хотела ребенка. Да, я сама была ребенком в тот момент — и рядом не было никого, кто мог бы поддержать меня. Сказать, что у меня все получится.
Я чувствовала себя грязной — я отказалась от своей дочери и от своей любви. Сейчас я могла бы быть бабушкой. И я не знаю, что потом с ней случилось. Что делают в таких случаях с абортированным материалом, если он оказывается живым? Просто дают умереть? Выхаживают? Сейчас, будучи взрослой женщиной, я никогда не отдала бы своего ребенка. А тогда… мне просто хотелось домой. Я очень устала.
Следующие несколько лет мне реально «сорвало крышу». Я действительно «раздвигала ноги», иногда перед почти незнакомыми людьми. При этом поступила в университет, выучилась. Старшую дочь родила уже в 27. Потом ещё троих от разных пап. Так получилось. Сейчас, когда у меня четверо детей, я понимаю, что я искала тогда любовь. Звучит, наверное, смешно и пафосно. Но я искала того, кто будет любить меня — целиком, полностью. И никогда никому не позволит меня запугать и предать свое. Позволит не предать себя.
С мальчиком мы тогда расстались, конечно. Сейчас изредка встречаемся — у него тоже дети, трое. Я не знаю, как бы тогда все повернулось — может быть, нужно было стоять до конца, царапаться, сбежать. Родить и оставить. Может быть, все было бы хорошо. А может быть, и нет.
Если моя почти взрослая дочь забеременеет, я буду с ней. Несмотря ни на что. Ее я точно не предам — и уж, во всяком случае, мои дети знают все о контрацепции уже сейчас. И — не хочу загадывать — иногда мне кажется, что для того, чтобы закрыть эту историю, мне нужно усыновить ребенка. Может быть, однажды.
Ольга, 25 лет
Я отказалась от ребенка с кучей диагнозов. Я забеременела, кажется, от скуки и от желания вырваться из своей семьи. А папа ребенка, узнав о беременности, тихо слился. Сказал, что его жена тоже беременна.
Работать я не могла — постоянно тошнило и мутило, деньги закончились, из съёмной квартиры пришлось съехать. Да и зачем бы она мне была нужна? Я строила там сказку на двоих, а тут третий оказался явно лишним. Для всех.
Я хотела сделать аборт сразу. Но мои родители — очень верующие люди. Они запирали меня дома, не давали никуда выходить.
При этом у отца была любовница, он брал меня на встречи с ней с детства. Я сидела в кухне и смотрела мультики. А они запирались в комнате. По дороге мне покупалось пирожное — и неизменно следовала просьба ничего не говорить маме. Та всю жизнь на таблетках-антидепрессантах. Мне постоянно рассказывали, на какой подвиг они пошли, что сохранили семью ради меня. По-моему, лучше бы развелись. А тут вдруг вспомнили о том, что аборт делать грешно. Почему я тогда послушалась? Не знаю.
В итоге я сбежала к подруге в соседний город. Сказала матери, что мне нужно в аптеку, села в автобус. Вещи подруга вывезла раньше тайком. Доносила ребенка и пришла рожать — подруга все устроила. Наверное, я так не хотела этого мальчика, что он таким и родился. Я тогда заморозилась, как робот. Врачи сказали, что можно отказаться — и, честно, я почувствовала облегчение. Я не могла, не умела дать ребенку ни тепла, ни любви. Я никого до сих пор не умею любить. Даже себя.
Я знаю, где мой ребенок. Моего сына никто не усыновил. На этом я пока ставлю точку. Мне нужно разобраться в себе и с собой — поэтому я на терапии. А дальше — посмотрим.
«Уйди, чтобы я тебя не видела и не слышала»
Перевожу: «Ты испортил мне жизнь, исчезни! Тебя не должно быть». И впоследствии такой ребенок живет с чувством глубокой вины перед родителем, за то что он мешал жить родителю счастливо.
Надо быть острожными с подобными высказываниями, поскольку человек может нести их груз всю жизнь. Вообще, прежде чем что-то сказать своему ребенку, нужно хорошо подумать. Многие взрослые не слышат, что они говорят, им было бы полезно хотя бы иногда услышать себя со стороны. Сейчас существует много гаджетов, запишите свою речь и внимательно изучите, как вы обращаетесь к своему чаду, какие слова ему говорите. Уверяю, вы сделаете массу открытий и, возможно, не самых приятных.
Про взрослых детей
У меня трое детей. Все уже покинули отчий дом и подались на поиски своего счастья. Сын уехал за границу уже очень давно. С тех пор я его и не вижу. Он и женился там, уже и детки появились. Хотя видела я их только на фотография. Ему всё некогда приехать. По телефону общаемся, конечно, но хотелось бы внуков повидать, с невесткой познакомиться.
Старшая дочка тоже пристроилась неплохо. Вышла замуж, дочку растит, карьеру строит. Боевая она у меня, ничего не скажешь. Вот они с мужем хоть и редко, но приезжают к нам. Недавно купили квартиру. За эту дочку душа у меня не болит. А вот за младшенькую я беспокоюсь.
Depositphotos
Ира как-то не смогла устроиться в жизни. Рано выскочила замуж, сразу же забеременела. Муж ее то ли молодой был слишком, то ли просто непутевый. В общем, ушел от них через два года. Тогда она внука на меня оставила, а сама поехала в город устраиваться. Доучилась в техникуме, пошла на работу швеей. Года через полтора ребенка к себе забрала.
Depositphotos
В гости к дочке
Стоит ли рассказывать, как я по ним скучаю. Хочется больше общаться, чаще видеться. Вот я и решила поехать на праздники к младшей дочке. Я не видела их с внуком уже три года. Ну разве так можно? Нагрузили с мужем полные торбы гостинцев, и я отправилась в путь. Тяжело везти, годы уже не те, но что поделаешь, без гостинцев никак.
Ехала и думала о том, как обниму дочку, поцелую внука. Так сильно соскучилась! На вокзале меня не встретили, так что отправилась сразу к ним. Внука и правда не узнать, такой росленький вымахал. Дочка, правда, встретила меня как-то прохладно. Сказала, что не могла меня встретить, потому что готовится к приему гостей.
Depositphotos
Я приехала в субботу вечером, а в воскресенье у дочки были гости. Она наготовила много всего, стол накрыла. К ней пришли ее подруги с мужьями. Дочка сразу расцвела, начала бегать вокруг них. Когда пришло время садиться за стол, дочь со смущенной улыбкой сказала мне: «Мам, ты ведь с нами не будешь садиться? Тебе ведь неинтересно с молодыми».
Чтобы не опозорить ее перед друзьями, я улыбнулась и сказала, что и правда не хочу. Пойду, мол, прогуляюсь, чтобы не мешать. А у самой комок в горле. Собралась и пошла на улицу. Только города я совсем не знаю, так и просидела весь день на лавочке у подъезда. Хорошо, что день был солнечным.
Depositphotos
Когда я вечером вернулась, дочка чуть ли не с порога спросила меня, надолго ли я приехала. Я сказала, что планировала погостить недельку. Она скривилась и сказала, что не может, потому что собирается с внуком ехать на дачу к друзьям. На следующий день я поехала домой.
Сидела в поезде и думала о том, как же быстро пролетела жизнь. Как быстро мы стали не нужны нашим детям. Растили их, вкладывали в них любовь, заботу, тепло, а теперь они даже видеть нас не хотят. Не нужна я им стала, не нужна…
Depositphotos
Мнение редакции
Такой вот сказ про взрослых детей. Эта история тронула нас до глубины души. Очень жаль, что всё вышло так. Конечно, дети не должны всю жизнь оставаться рядом с родителями, но и забывать о них совсем нельзя. Нам понятны чувства матери.
Наверное, каждая мать в той или иной мере тяжело переживает взросление детей. Однако нужно принять это как данность и жить дальше. А ты близко общаешься со своими взрослыми детьми?
Post Views:
1
Почему мне достаточно двоих детей?
Это не приговор, если бы мечта оставалась мечтой. Но, парадокс, едва моей дочурке стукнуло 2 годика, появилась жгучая потребность выйти на работу. Я заскучала, читая сказки, играя с дочкой в куклы, бегая за ней во время прогулок по площадке. Мне стали неинтересны разговоры о детях с другими мамочками.
Много детей – много нервов
Дети – это здорово! Я люблю их, но понимаю, что мои взрослеющие дочь и сын требуют все больше внимания. Чем старше становится моя дочь, тем больше времени нужно уделять ей. А ещё требует внимания сын, и в его десять уже проглядывают первые признаки подросткового периода. Я пока справляюсь, но в голову часто приходит мысль: «А справилась бы я, если б их было трое?». Наверное, да… А может, нет и это мне не дано не зря … В любом случае, экспериментировать желания нет.
Иногда мне снится, что я беременна. Тогда просыпаюсь в холодном поту, щупаю свой живот и вздыхаю с облегчением, это всё позади, и больше не надо!
Миф №2: Жизнь детей с синдромом Дауна будет несчастной
Не будет, если рядом с ними будут люди, готовые помочь и поддержать. Потребуется терпение, но дети с синдромом Дауна так же могут вырасти успешными людьми, добиться хороших результатов в разных областях и жить полноценно и счастливо. По статистике, ежегодно в России каждый 700-й ребёнок рождается с синдромом Дауна, но из-за обилия стереотипов родители чаще всего испытывают ужас и отчаяние, узнав о том, что синдром будет именно у их ребёнка. Случается, что семьи испытывают давление, но спасти их может владение исчерпывающей информацией и руководство к действию.
Елена Быстрова: «19 лет назад для меня катастрофой было не то, что у Маши синдром, а то, что об этом ничего не известно – я не понимала, что делать. Когда Маше исполнился 1 год, мы узнали о фонде “Даунсайд Ап”, и с тех пор всё изменилось: мы ездили туда, как в родной дом. По сравнению с тем, что было, когда Маша родилась, сейчас очень многое изменилось в лучшую сторону, и важную роль в этом сыграл фонд “Даунсайд Ап”, которому я очень благодарна за всё, что для нас там сделали и продолжают делать. Сейчас Маше 19 лет, у нас могут возникать сложности только из-за её маленького роста: бывает, что к ней относятся как к ребёнку, но у Маши очень хорошая речь, и когда она начинает говорить, всё встаёт на свои места – окружающие сразу понимают, что она уже взрослая».
Принять осмысленное решение
По статистике, большинство людей съезжает от родителей в возрасте от 20 до 30 лет.
Ане (здесь и далее имена героев изменены. — Прим. ред.) 29 лет, почти всю свою жизнь она живет с мамой. Девушка рассказывает, что собственная квартира никогда не была для нее приоритетом: сначала она платила за институт, потом копила на путешествие в Латинскую Америку, сейчас — на учебу за границей. Аня фрилансер и никогда не может быть уверена в своей зарплате. Иногда она чувствует, что могла бы снять квартиру на ближайшие три месяца, но потом бы не вытянула.
К тому же для Ани важно, что дом родителей находится в классном месте в центре. Позволить себе здесь отдельное жилье девушка точно сможет не скоро, а переезжать в другой район ей не хочется: «В последнее время меня клонит в сторону интровертности. Если я буду жить далеко, то вообще никуда не буду вылезать»
Если я буду жить далеко, то вообще никуда не буду вылезать».
Финансовая ситуация беспокоит 38-летнего Костю. «Лучше жить отдельно, но я бы рассматривал этот вариант, если бы у меня всегда было плюс 40–50 тысяч к зарплате», — считает он.
В последнее время у Кости появились еще и проблемы со здоровьем — это тоже отдаляет его от перспективы жить самостоятельно. В какой-то момент мужчине поставили диагноз «миастения». Это хроническое заболевание, которое ведет к слабости мышечной ткани — пару раз Костю даже временно парализовало. К тому же из-за возраста здоровье стало ухудшаться и у его мамы, и Косте гораздо легче за ней ухаживать, когда он живет с ней вместе.
В этом они очень похожи с Мишей. Ему 57 лет, а маме уже 80 — надеяться ей больше не на кого. Сын во всем помогает ей по хозяйству: оплачивает счета, ходит в магазин.
До того как Миша окончательно переехал к маме, жизнь его побросала: в армии он служил в морской авиации, а после, в 1990-е, поехал по купленному приглашению в США. Там он работал таксистом и кровельщиком. Но однажды, желая отомстить преступникам, которые убили его соотечественника, Миша расстрелял их ресторан из ружья. За это он сел в тюрьму, где его признали буйным и начали колоть успокоительные препараты.
Когда Миша отсидел свой срок, ему ничего не оставалось, кроме как вернуться к маме — с зависимостью от успокоительных и полным отсутствием денег и планов.
«Я рад и тому, что у меня есть своя удобная комната — в тюрьме мне этого не хватало».
Ощущение комфорта очень ценит и 35-летний Алексей. В маминой квартире у него есть полное ощущение того, что он дома. Здесь он может затевать любой ремонт и перестановки.
Ему не нравится жить отдельно: он проверял — съезжал уже трижды. Два раза по работе, а один, экспериментальный, по дружбе. Впрочем, совместное житье продлилось всего три месяца, а потом друзья жутко разругались. Алексей сделал для себя однозначный вывод: «Если есть возможность поддерживать хорошие отношения с родителями, это нужно делать». Для него мама — самый близкий человек, поэтому он не хотел бы терять с ней непосредственный контакт.
Дать свободу выбора
Усилием воли я себя заставляла не гнать его делать уроки и не проверять их потом. Не предлагать куда-то пойти и что-то новое выучить.
Но труднее всего оказалось признать, что я всем этим развитием занималась из-за мнения окружающих. Меня регулярно спрашивали, чем занимается мой сын, подразумевая дополнительное образование. Сначала я сжималась и отвечала:
– Ничем.
Потом я научилась говорить это гордо. А ещё через время пришёл сын и сказал, что хочет учить японский язык. Прошло несколько месяцев и он заявил:
– Я бы хотел заниматься боксом.
Бокс? Японский? Почему не гимнастика и итальянский? Могла бы я спросить. Но вместо этого сделала всё, чтобы он мог изучать что-то по своему выбору.
Сейчас я совершенно не лезу в его школьные уроки. К ужасу моих подруг, которые делают их с детьми. Я не буду и точка. Если не сделал – ничего, догонит. Ещё ни разу не приходилось догонять.
С его преподавателями японского и бокса у нас жёсткая договорённость: меня в процесс не втягивать. Если сыну становится тяжело и хочется взять паузу – я верю именно ему и делаю так, как он просит. Когда один из учителей попытался угрожать ребёнку ради более высоких результатов, я отказалась его в этом поддержать. Мне впервые пришлось в конфликте встать на сторону сына. До этого я всегда как будто была его противником. Мы тогда вынуждены были сменить тренера.
Миф №6: У детей с синдромом Дауна нет будущего
Люди с синдромом – это не вечные дети: они так же становятся взрослыми, формируют собственные жизненные цели, стремятся к их реализации, создают семьи и заводят детей. Считается, что люди с синдромом Дауна не живут долго, но это не так – средняя продолжительность жизни людей с лишней хромосомой составляет 50-60 лет.
Елена Быстрова: «В фонде “Даунсайд Ап” дают то, чего не хватает семьям с такими детьми больше всего – конкретные чёткие рекомендации. У меня тоже синдром – синдром отличницы, поэтому я выполняла всё, о чём мне говорили. В этом нет ничего сверхъестественного: если родители верят в ребенка и занимаются с ним, всё получится, и у нас с Машей так и вышло.
Сейчас Маша участвует в инклюзивном театральном проекте “Взаимодействие” для молодых людей с синдромом Дауна, о котором мы узнали от родителей детей, посещающих фонд. Организатором и режиссером проекта является замечательная Маргарита Ребецкая, артистка ансамбля имени Игоря Моисеева. Для ребят это не только театр, но и клуб, где они могут общаться с теми, с кем у них есть общие интересы».
Недавно в инклюзивном театре «Взаимодействие» прошла премьера спектакля «Я танцую», а вскоре состоятся и другие выступления, и Маша Быстрова выйдет на сцену вместе с остальными актерами, подопечными фонда «Даунсайд Ап». Чтобы рассказать, как много могут и умеют люди с синдромом Дауна, телеканал TLC вместе с «Даунсайд Ап» запустил социальную кампанию под слоганом «Не верьте в стереотипы. Верьте в человека». На специально созданной странице на сайте TLC можно не только узнать больше о синдроме, но и поддержать особенных детей. Преодолеть стереотипы, связанные с этой геномной патологией, призвана и программа «Дети солнца» на TLC: истории семей, в которых растут дети с синдромом Дауна, доказывают, что любовь и забота помогают преодолеть любые предрассудки и сложности.
Жизнь после
Его решение поддержали все: бабушки, дедушки, близкие друзья. Муж поздно вечером заехал за Анной, и они фактически сбежали из роддома, оставив там маленького, беззащитного ребенка. Анна еще долго будет вспоминать, как они бежали к машине, а потом муж надавил на педаль газа, словно хотел побыстрее покинуть место преступления. Старшей дочке Анна сказала, что сестричка умерла, когда рождалась.
Первые недели Анна с мужем практически на разговаривали про младшую дочь, которую они бросили в роддоме. Боялись, что старшая дочка услышит, говорили, что это был единственный выход.
– пытался найти аргументы муж.
В то время к Анне часто приезжала ее мама. Она пыталась поддержать, говорила, что было принято верное решение. А сама отводила взгляд, и вообще, старалась не смотреть на Анну и ее супруга. Казалось, в их семье все были сообщниками, которые совершили страшное преступление, но пока не пойманы полицией.
В доме воцарилось гнетущее молчание. Муж стал задерживаться на работе, бабушки все реже заезжали в гости. Не было семейных ужинов, походов в кафе, поездок на природу.
– рассказывает Анна.
От безысходности женщина стала много времени проводить в интернете. Однажды наткнулась на чат, где такие же родители делились своими историями. Читать это было очень тяжело. Пары как будто искали оправдание своему поступку, но его не было.
Хороший ребенок – заслуга ребенка
Если бы у меня перед глазами не было примера собственного сына, говоря только о младшей дочери, я бы тоже могла с гордостью всем рассказывать, какая я идеальная мать, воспитала такую чудесную дочь. Но я никогда этого не делаю, потому что понимаю, воспитанность и послушание дочери – скорее не моя, а ее заслуга. Она такая сама по себе, по складу характера, по темпераменту, по уровню умственного развития.
Безусловно, я прикладываю силы и время к ее воспитанию, и делаю все, что входит в обязанности мамы. Но ровно тоже самое (а в каких-то моментах даже больше), я делала, воспитывая своего старшего сына, и добивалась куда меньших успехов.
Частенько непрошибаемая упертость сына, его чрезмерная подвижность вкупе с капризами и нашими с ним стычками вызывают немой укор окружающих, а иногда в мою сторону слышались даже упреки на тему «какой невоспитанный у вас ребенок».
Из-за всего этого долгое время я считала себя никудышней матерью. А как же иначе? Все мои методы воспитания (а общаться и договариваться я пробовала с ним по-всякому, как говорится, от кнута до пряника), результаты, конечно, давали, но весьма незначительные.
Сносную систему взаимоотношений с сыном мы выработали только ближе к его 4 годам. Да и то, я уверена, значимую роль здесь сыграли не столько мои усилия, сколько его возраст. Только к этому времени мой сын понемногу научился слушать и слышать, соответственно и договариваться о тех или иных нормах поведения с ним стало проще.
Однако до сих пор, смотря на своих детей, одному из которых четыре, а второй – два, я ловлю себя на мысли, что младшая понимает и слушает то, что ей говорят, намного лучше, чем ее старший брат. При этом она тоже балуется; не обходится и без капризов с ее стороны и строгости с моей, но все это в допустимых пределах.
Причины
Многие родители обижаются на своих взрослых детей, и даже не пытаются найти причины, почему они не желают общаться. А ведь обычно именно родители в этом и виноваты. Рассмотрим основные причины, когда виноваты родители:
Не уважают мнение. Многие родители не осознают, что ребенок вырос, и теперь он взрослый человек со своим собственным мнением. Они считают, что они лучше знают, и ни во что ни ставят мнение ребенка. Указывают, как жить
Важно понимать, что взрослый ребенок уже сам решает, как ему жить. У родителей больше нет полномочий указывать ему
Нарушают личные границы
Если родитель постоянно нарушает личные границы, то с ним тяжело общаться.
Избежать близости
По рассказам наших героев, их дом буквально синоним уюта, комфорта и свободы, но неужели они никогда не хотели променять его на совместную жизнь с партнером?
Например, Аня уверена: «Люди съезжаются, когда есть безумная страсть либо когда понимают, что проверка на прочность пройдена». Девушка вспоминает, что она съехалась только со своим первым парнем — была влюблена. Тогда они жили вместе в бывшей квартире ее бабушки.
Дома девушка чувствует себя свободнее и не хочет однажды оказаться в подвешенном состоянии, если в отношениях что-то не заладится.
Аня утверждает, что обычно партнеры реагировали на ее решение жить с мамой спокойно: она еще недавно была юной студенткой, поэтому мужчины считали, что это логично. Впрочем, когда девушка отказалась от совместной жизни с последним молодым человеком, он обиделся. Сейчас Аня редко влюбляется и в целом избегает отношений: «Я еще не встретила того, с кем всё было бы настолько серьезно».
В этом ее ситуация похожа на Костину: его нежелание переезжать «упирается в недостаток чувств». Когда у него возникает симпатия, он может ездить к понравившейся девушке в гости, но ни о чем более серьезном речи не идет. По словам Кости, у девушек на первых этапах возникают вопросы по поводу его жизни с мамой, но они отпадают после его рассказов о проблемах с его и маминым здоровьем.
Партнеры Алексея его жилищным условиям не удивляются.
Как мать влияет на судьбу сына
Трудные отношения с мамой в детстве обязательно отражаются на взрослой жизни мужчины, на выборе профессии, на успехах и достижениях в самореализации. Но, самое главное — от того, как строилось его общение с мамой, во многом зависит личная жизнь.
- Сын матери идеализировавшей свое чадо, это мужчина с психологией вседозволенности. Ему не знакомо чувство благодарности, все, что он получает, воспринимает как должное. Необходимость в покровителе и защитнике, которым была для него мать, с возрастом не исчезнет. Он будет искать его в других людях — более сильных и влиятельных, чем сам. Строить отношения с женщинами такому мужчине будет сложно, поскольку он не готов что-то вкладывать в них. Единственный устраивающий его вариант — это самопожертвенная жена, готовая посвятить свою жизнь ему, ничего не требуя взамен.
- Мужчина, воспитанный влюбленной матерью, это «нарцисс» — честолюбивый, эгоцентричный, уверенный в своей избранности. При этом он не готов к проигрышам и неудачам, от которых заботливо оберегала его мама. Крушение идеального мира, которое обязательно случится, может загнать такого мужчину в глубокую депрессию. К женщинам он будет относиться крайне избирательно и остановится лишь на той, которая, как и мама, будет восхищаться им, вселять уверенность в себе, вдохновлять, убеждать в его особенности. При этом сам мужчина ничего подобного для своей партнерши делать не будет. Он может даже не любить ее.
- Сверхопека со стороны матери превращает мужчину в безвольного, зависимо от маминого мнения, вечного «маменькиного сынка». Только под маминым крылом он чувствует себя в безопасности, только мамин борщ может называться борщом. И только мама знает, какая женщина достойна стать его женой. Хотя, достойных обычно нет. При таком воспитании не происходит сепарация сына от матери. Часто сыновья остаются жить с мамой, даже если есть возможность обустроить собственный дом. Они не готовы к самостоятельной жизни, не доверяют окружающим, не полагаются на свое мнение. Женой такого мужчины может стать лишь женщина, готовая признать свекровь главной и всю жизнь быть в семье на «вторых ролях». Причем ситуация не изменится даже после смерти матери. Она невидимо будет присутствовать в их жизни.
- Выросший под контролем подавляющей матери мужчина — это неуверенный в себе человек с заниженной самооценкой. Подсознательно он всю жизнь будет стараться доказать маме, что достоин ее любви и способен чего-то достичь.
Среди таких сыновей много перфекционистов и трудоголиков, никогда не довольных результатами своей работы. Это приводит их к частым депрессиям, нервным срывам, другим психологическим проблемам.
Еще сложнее им устроить личную жизнь. Ведь с одной стороны выросший в «ежовых» маминых рукавицах мужчина боится женщин, сторонится их. С другой, он ищет такую же суровую, доминирующую, привыкшую управлять «железную леди», чтобы уютно устроиться у нее «под каблуком».
Но ровно до того момента, пока не подвернется повод выместить на партнерше долго копившуюся злость и ненависть за унижения. Такие мужчины способны не просто поднять руку на женщину, в состоянии аффекта они могут зайти гораздо дальше. В истории криминологии есть немало серийных убийц, которые убивали женщин, потому что они напоминали им унижавшую их мать.
Сыновья безучастных матерей часто становятся мизантропами. Именно мама учит ребенка проявлять чувства и принимать их. Отстраненная мать не способна научить этому. В результате, выросший в стерильных от чувств условиях сын следует ее примеру и транслирует окружающим такую же безучастность и холодность.
Отстраненные отношения сына и мамы отражаются на его взаимоотношениях с женщинами. Такие мужчины цинично относятся ко всему, что касается любви, сексуальности, близких отношений. Но если найдется та, которая сможет разрушить эту психологическую защиту, ей достанется вся ласка, любовь, нежность, которая много лет была законсервирована в мужчине.
Уйти нельзя остаться
Юлия Макарова убеждена, что жизнь с родителями во взрослом возрасте — это возвращение в детское ресурсное состояние.
«Это психологический санаторий, в котором человек не развивается».
Аня соглашается, что дом — это зона комфорта, которая ее подтормаживает: «Когда я вижу своих подруг, которые переехали, то чувствую, что они сильно повзрослели».
Девушка считает, что в какой-то момент нужно отделяться и съезжать, но пока что она не чувствует социального давления из-за жизни с мамой и особенно не переживает по этому поводу. Сейчас ее бросает из крайности в крайность — от «Надо снимать, крутиться-вертеться и иногда голодать» до «Нет смысла сливать всё накопленное на квартиру, я хочу продолжать учиться». Аня планирует начинать снимать комнату уже где-то вдали от отчего дома.
Алексей, напротив, ощущает сильное стеснение по поводу жизни с мамой: некоторые воспринимают это как «фрикачество». Зато самые близкие друзья его понимают, потому что очень многие сами живут с родителями.
Иногда его посещают мысли о том, что надо пожить в одиночестве, но пока что он ничего для этого не делает: «Если я приду к этому , то сделаю — не сказать, чтобы меня что-то ограничивало».
Он видит в этом всего несколько минусов: когда мама плохо себя чувствует, ему тоже становится плохо. Еще бывает, что мама его раздражает — Миша даже иногда на нее кричит.
Костя по этому поводу иронизирует: «Родителям стоило меня турнуть в период загулов, кода я не считался с правилами дома». Сейчас с мамой мужчине совершенно комфортно. Костю даже веселят фразы вроде «Я хочу ходить по квартире голым» — у него такого порыва никогда не возникало.
Немного поразмышляв, Костя пришел к выводу: если бы его дети когда-нибудь тоже захотели жить с ним, он бы чувствовал себя вполне нормально.
Психолог Юлия Макарова считает, что отъезд — признак, но не суть сепарации (обособления) от родителей: «Мы переезжаем и женимся, но мама или папа всё равно остаются с нами в паре. В таких случаях мы думаем о том, как понравиться семье, и всё еще находимся с ней в эмоциональной связке».
«Придет на учебу, а учиться не сможет»
За это время мне несколько раз говорили, что поступать дочке не стоит. Например, мы ездили на день открытых дверей в Строгановку. Преподаватель сказал, что у нее талант есть, но готовиться надо минимум три года: «Давайте, подготовьтесь, и если поймете, что вам действительно сюда надо, то, конечно, поступайте».
Но когда дочка отошла, педагог посоветовал в этом году ни в коем случае не бросать последние силы на поступление.
«Может, если она не будет спать ночами, то даже сдаст куда-то экзамены и поступит. Но первого сентября она придет на учебу, а учиться не сможет».
Сейчас есть консультанты по образовательной траектории. Мы советовались с ними, и там тоже была вероятность, что она с первого раза вряд ли поступит.
Я сама закончила МГУ. Уже несколько лет я прохожу психотерапию, поэтому отделяю свои успехи от успехов детей. Я не тяну дочку за уши. Я вижу, что у нее огромное преимущество передо мной, потому что у нее есть четкая цель по самореализации.
Взаимодополняемая пара
Семейный психолог Юлия Макарова предлагает относиться к рассказам героев о жизненных перипетиях объективно: «Эти истории объясняют только то, почему люди в какой-то момент приняли решение вернуться к родителям — но не почему они с ними остались».
Основную причину психолог советует искать в детстве: «Если в браке всё плохо, ребенок вынужден взять на себя некоторые признаки функционирования одного из супругов. Это лишает ребенка детского „места“ в семье: он принимает чью-то сторону, пытается объединить родителей».
Юлия уверена, что в таких ситуациях формируется тяжелая эмоциональная зависимость. Чаще всего, по ее словам, родитель компенсирует неудачный брак за счет близости с ребенком: «Он общается с ним как с равным взрослым, награждает его бонусами, не создает никаких ограничений. Такого ребенка не выпихивают из гнезда — ему это и не нужно. Мир-то опасен, а дома всё хорошо».
У такого комфорта есть цена, и дети не всегда отдают себе в этом отчет.
Такие спокойные отношения были у Ани с мамой: «Есть девочки, которые спят и видят, как бы куда-то сбежать от родителей. У меня никогда не было правил и гиперопеки. Я кайфовала от этого, и все друзья мне завидовали». Аня рассказывает, что возвращалась поздно домой, курила при маме, а в 12 лет ей даже разрешили поехать на концерт в Нижний Новгород вместе с группой «Ария», от которой она тогда фанатела.
У Алексея ситуация похожая: он называет свои отношения с мамой «взаимодополняемыми» и доверительными. У него нет и не было особенных проблем с контролем, но он рассказывает, что дома ведет себя скромно: гости — пожалуйста, разгульные вечеринки с ночевками — лучше не стоит.
В жизни Миши правил со стороны мамы больше, потому что она строгая: контролирует все бытовые моменты, ей приходится говорить о своих перемещениях, с ней нужно всегда советоваться. Впрочем, Мишу это не задевает: он считает, что сейчас на улицах может случиться всё что угодно, а маме спокойнее, когда он дома, рядом с ней.
Алла, 40 лет
Я до сих пор не смогла оправиться. Да, я все понимаю мозгами, но иногда ночами я просто смотрю в потолок и глотаю слезы. Я отказалась от своего сына сразу после его рождения, 15 лет назад. В тот момент я была счастливой мамой весёлой двухлетней девочки, мне очень нравилось в материнстве буквально всё. Запах, улыбка по утрам, ручки-ножки в складочках. Дочку я зацеловывала от макушки до пяточек. Когда я узнала о новой беременности — я летала от восторга. Вынашивала легко, покупала голубые ползунки и шапочки.
А потом в лоб нашему автомобилю прилетела фура с уснувшим дальнобойщиком. Я оказалась в недельной коме. Когда открыла глаза, мне рассказали, что меня ждёт. Муж погиб моментально на месте. У меня оказался поврежден позвоночник — с тех пор я перемещаюсь на инвалидной коляске, возможность ходить так и не удалось восстановить. Я боялась спросить — а что же с семимесячным малышом? Случилось непоправимое. Ребенок выжил — меня экстренно прокесарили, но его мозг умер вместе с мужем. Вместе с моими ногами, вместе с частью меня — той, что так любила жить.
Мой малыш, которого я так ждала, навсегда останется овощем, который не сможет ни самостоятельно есть, ни говорить, ни играть с сестрой. Все это казалось мне кошмарным сном.
Доктор, который зашел в палату, когда ко мне пришли моя мама и дочка, был немногословен. «Сейчас ты поедешь домой и будешь учиться воспитывать свою двухлетку. Удастся ли снова уметь ходить — большой вопрос, иллюзий не строй. Сломаешься — старшая останется без матери. Отца у неё уже нет. Сына не вытянешь — это невозможно. Считай, что он тоже умер. Это пустая оболочка, в которую ты просто будешь качать силы и время. У тебя нет — ни времени, ни сил». Дочка стиснула мою руку. Мама обняла меня. Я написала отказ.
Скорее всего, он был прав: вопрос стоял очень жестко. Или выживаем мы со старшей, или все вместе тонем. У сына не было ни одного рефлекса: он дышал через трубочку, питался через трубочку, он весь был окутан трубочками. Если бы я могла ходить и хотя бы ухаживать за собой — я могла бы забрать малыша домой. А так… я не могла навесить еще и такую обузу на свою уже немолодую и не слишком здоровую маму.
Мы выжили, я работаю бухгалтером, дочка поступила в институт. Мама почти ослепла, но держится, теперь я ухаживаю за ней, за моей совсем старенькой хрупкой мамочкой. Но иногда меня душат слезы. Где сейчас спит мое сердце? И чему тогда так больно внутри — и так пусто?
